Смысл фильма высотка, «Высотка» — обсуждение фильма/книги | VK
Архитектора высотки, сиречь создателя имеющейся социальной системы зовут мистер Royаl, что в переводе с английского означает «королевский». Линия Мельеса «Патерсон»: Повседневность и поэтика От того и персонажи не вызывают ни капли сочувствия, а когда хаос, охвативший высотку, достигнет своего апогея — ты в тайне рад этому. Материал из Википедии — свободной энциклопедии.
На верхних живут богачи и знаменитости; у них собаки. В пентхаусе с огромным садом прямо на крыше поселился Энтони Ройал Джереми Айронс , архитектор высотки. Жильцы то и дело закатывают шумные вечеринки, и Лейнг знакомится с новыми соседями: темпераментным телепродюсером Люк Эванс , его вечно беременной женой Элизабет Мосс , разбитной матерью-одиночкой Сиенна Миллер и другими.
С кем-то спит, с кем-то играет в сквош.
Тем временем коммунальная идиллия постепенно распадается. Пропадает электричество, барахлит мусоропровод, жильцы снизу и жильцы сверху не могут поделить бассейн и лифты, и хаос с каждым днем набирает обороты. Сатирический роман Джеймса Балларда безуспешно пытались экранизировать с момента его публикации в году — сорок лет спустя это наконец сделал, как-то оттеснив интересного канадца Винченцо Натали, интересный британец Бен Уитли, автор популярных в узких кругах триллеров «Список смертников» и «Поле в Англии».
Это первый его проект такого масштаба и амбиций, и Уитли, прямо скажем, вызывает восхищение: «Высотка» — катастрофа с элементами триумфа, триумфальная катастрофа, если угодно, что-то вроде самоубийственного прыжка с сорокового этажа без которого, конечно, тут тоже не обойдется.
Многочисленные темы «Высотки» — обреченность социального планирования, эгоизм как решающий фактор при естественном отборе, психоанализ архитектуры, закрытые сообщества, феминизм, консьюмеризм и так далее — будут так или иначе актуальны, пока существует урбанизированное классовое общество, но насколько свежим по сей день остается роман, настолько архаичным, отчаянно позавчерашним с первых минут выглядит фильм.
Не на уровне машин и причесок, разумеется, а в смысле жанра, способа рассказа. Это сознательное и, вероятно, единственно возможное решение: Уитли не стал переносить действие в мир новых технологий, оставив его там, где придумал Баллард, в чуть-чуть, совсем неуловимо футуристической Англии х.
Более того, он даже огрубил контекст: фильм кончается обрывком из речи о капитализме, которую произносит Маргарет Тэтчер, — Баллард ее еще не знал, но, можно сказать, предсказал. Однако «Высотка», конечно же, не ретро, а попытка прокатиться на машине времени, сделать фильм прямо в прошлом. Кинематограф давным-давно перестал производить социальные притчи — антиутопии, а отчасти и утопии — такой степени условности вне жанра фантастики см.
Когда-то таких фильмов было полно, особенно в Европе, но они не пережили е. Уитли же берет и честно снимает кино, целиком состоящее из кричащих метафор, про высотку, где чем выше, тем богаче, а на самой вершине сидит человек по фамилии Ройал; снимает так, словно 40 этажей — это по-прежнему много. Это по-своему красиво, впечатляюще и, к сожалению, совершенно не работает: примерно как если бы человек на твоих глазах начал вышивать гобелен.
Местами «Высотка» своим абсурдистским черным юмором напоминает Бертрана Блие, но Уитли явно вдохновлялся скорее родным кино соответствующего периода: Кубриком, Гиллиамом, Николасом Рогом который как раз собирался экранизировать этот роман , Кеном Расселлом и другими.
Камера движется тем величественнее и увереннее, чем омерзительнее и беспорядочнее происходящее, патетический саундтрек Клинта Мэнселла разбит двумя версиями ABBA — сперва в исполнении оркестра, а потом группы Portishead. Артисты, особенно Айронс, старательно переигрывают — все, за исключением Хиддлстона, который только байронически улыбается в фильме отмечено, что он и документы заполняет байронически. Монтаж, поначалу просто слегка нервный, по ходу приобретает совершенно психоделический характер — как будто это не фильм, а трейлер какого-то другого исполинского фильма часов на шесть.
В духе высокого модернизма первых послевоенных десятилетий здесь много говорят о неминуемом прогрессе: «Кем ты хочешь стать: инженером, астронавтом?
Фраза «мы уже живём в будущем», которая в XXI веке превратилась в клише, звучит в первой сцене фильма — флэшфорварде, который предвосхищает постапокалиптический финал: в ней заросший бородой Хиддлстон жарит бродячую собаку на открытом огне, разведённом на балконе.
Сюжет «Высотки» заканчивается там же, где он начинается; кроме того, это ретро-футуризм, фантастика с точки зрения семидесятых в кадре — усы, парики, платья с вырезами, много курят — в общем, линейная концепция времени — не про этот фильм. Но не совсем ясно, почему пессимистическое рассуждение о том, что будущего не существует, Бен Уитли превращает в костюмированную вечеринку: роман действительно опубликован в м, но проблематика его вряд ли устарела, а если устарела, то зачем было делать экранизацию?
Или же анархический угар остался в эпохе панка?
Есть ощущение, что ретро затеяно только ради ещё более высокой степени условности, окончательного превращения «Высотки» в комикс — тем более, что Уитли в принципе вовсю эксплуатирует ту часто утомительную черту британского имиджа, которую принято обозначать словом «чудаковатый» и к которой то и дело прибегают режиссёры в диапазоне от Ричарда Кёртиса до Ричарда Айоади а почётный англичанин Терри Гиллиам построил на ней примерно всю свою карьеру.
Известно, что продюсер Джереми Томас купил права на роман ещё тридцать лет назад и с тех пор несколько раз пытался сделать фильм по нему; в какой-то момент, в частности, к проекту был прикреплён Дэвид Кроненберг. Было бы наверняка интереснее увидеть, что получилось бы из книги Бэлларда у канадца, никогда не считавшего конец истории, смерть абсолютных категорий и прочий постмодерный макабр поводом для шуток. Достаточно сравнить интонацию «Высотки» и «Космополиса» или «Автокатастрофы» снятой по тому же Бэлларду : мироощущение человека новейшего времени для Кроненберга депрессивно, случай же Уитли — маниакальный.
Рассказывая о ситуации фундаментального отчаяния, он травит анекдоты, ставит каверы на ABBA , развлекается рапидами и пижонским монтажом особенно нарочита поворотная точка повествования, с которой начинается классовая война: здесь единственный монтажный переход длится полминуты.
